– Эта няня, – вставил Мейсон, – она пожилая женщина илимолодая?

– Той, что дает Роберту пистолет, немного за сорок, –ответила Марта Гейлс. – Она старше второй няни. Я имею в виду, что хотя онавовсе не старая, но старше другой няни и вообще старше большинства женщин,которые подряжаются сидеть вечерами с детьми. Как правило, этим подрабатываютученицы старших классов. Не представляю, как можно доверять девчонкам маленькихдетей. Что они станут делать, если вдруг, не дай бог, случится несчастье?

– А что сможет сделать сорокапятилетняя женщина, если уж нато пошло? – возразил жене Джонатан Гейлс. – Предположим, в дом вломилсякакой-то мужчина и…

– Простите, но нам некогда, – виновато заговорила ДеллаСтрит. – Я очень прошу пересказать мистеру Мейсону все, что вы рассказывали доэтого мистеру Дрейку.

– Повторите только самые главные моменты, – добавил сыщик. –Вы видели, как ребенок играл с пистолетом?

Миссис Гейлс многозначительно кивнула.

– А вы? – повернулся Дрейк к Джонатану Гейлсу.

– Два или три раза. Когда я первый раз заметил подобное, яобратился к Марте и сказал: «Кажется, ребенок играет с настоящим пистолетом», аМарта ответила: «Не может быть. Должно быть, он деревянный. Теперь делают такиеигрушки, что их не отличишь от настоящих вещей, так что ими можно напугатьчеловека до смерти». Тогда я стал внимательно присматриваться к тому, чтопроисходит во дворе Дженнингсов, а потом сказал жене: «Марта, я готов биться обзаклад, что это настоящий пистолет». И я оказался прав.

– Вам доводилось держать его в руках? – поинтересовалсяМейсон.

– Нет, но это дело тревожило меня, поэтому я достал бинокль.Мы с Мартой, сидя во дворе, иногда наблюдаем за птицами. Для этой цели я купилбинокль с сильными линзами. В него все видно очень четко.

– Итак, ребенок порой играл с настоящим пистолетом, – сновазаговорил Дрейк, стараясь поторопить хозяев. – Вы точно уверены, что толькоодна няня позволяла ему подобное?

Мистер и миссис Гейлс согласно кивнули.

– Теперь перейдем к пятнам крови, – предложил Дрейк.

– Вот этого я не могу понять, – признался Джонатан Гейлс. –Сегодня утром Бартон Дженнингс встал еще до рассвета. Он куда-то уехал. Потом,вернувшись, он достал шланг и начал делать вид, что поливает газон. Но на самомделе он смывал что-то с дорожки, ведущей к дому. Это происходило в половинешестого.

Разумеется, нет ничего дурного в том, чтобы поливать газоныв половине шестого утра. Те люди, что привыкли рано вставать, вероятно, так иделают. Но Дженнингсы всегда долго спят. Если в субботу или воскресенье ониникуда не собираются уходить, то их никогда раньше десяти во дворе не увидишь.Мы частенько наблюдали, как Роберт играет в одиночестве, в то время какродители еще не поднялись.

– Не надо думать, что мы специально следили за ними, –вставила Марта Гейлс, – но мы любим наблюдать за птицами, а их особенно многопо утрам. Мы с Джонатаном оба «жаворонки». Наш участок отделен от участкаДженнингсов живой изгородью, но сквозь нее прекрасно видно, если на той сторонекто-то ходит. Сквозь листья живой изгороди падает тень, и можно различитькаждое движение. А вот тебя, если сидеть неподвижно, заметить довольно трудно.

– Значит, Дженнингс с утра поливал газон? – уточнил Мейсон.

– Он его не просто поливал, а промывал, – ответил ДжонатанГейлс. – Он притворялся, что поливает. На самом деле он шел по газону инаправлял струю прямо вниз. И напор был слишком сильным для обычного полива.Его интересовала узкая полоска шириной два или три фута – вся вода уходилатолько на нее. После того как он полил эту часть газона, он принялся смыватьчто-то с цемента, несколько раз он подносил шланг прямо к дорожке,приблизительно дюймов на восемнадцать. Он определенно старался что-то смыть.

Я не стал особо задумываться над его действиями, пока непошел за утренней газетой. Обычно мальчик, разносящий почту, бросает ее прямонам на крыльцо, но сегодня утром ее там не оказалось, так что я отправился напоиски и нашел ее в канаве. Должно быть, мальчик неудачно бросил ее, и онаотлетела в сторону. Так вот, в воде, которой заполнена канава, была кровь.

– Газета у вас? – спросил Дрейк.

Гейлс протянул газету Мейсону.

– Она была свернута в рулон, а сверху перетянута резинкой, –объяснил Джонатан Гейлс, сгибая первую страницу, чтобы показать всем, какименно была сложена газета. – Видите красноватый оттенок?

– Почему вы решили, что это именно кровь? – попыталсявыяснить Мейсон.

– Сейчас я доберусь и до этого, – ответил Гейлс. – Когда яотправился за газетой, Дженнингс заканчивал поливку. Я сказал ему: «Доброеутро!» – и добавил, кажется, что, скорее всего, погода разгуляется, или ещечто-то вроде этого, что обычно говорится соседям при встрече. Услышав мойголос, он едва не подпрыгнул и, уж во всяком случае, страшно удивился, увидевменя. «Что вы тут выискиваете?» – спросил он довольно невежливо. Я ответил, чтоищу газету, потому что ее не оказалось на крыльце. Возможно, когда мальчик еебросал, она отлетела в канаву. Тут я как раз взглянул в канаву и воскликнул:«Так оно и есть! Вот она валяется».

Я поднял газету, а Дженнингс сказал: «Надеюсь, я ее ненамочил? Я поливал газон». Газета была насквозь мокрой, но я тем не менееответил: «Не беспокойтесь, она практически сухая. Вот лишь один уголок вымок. Авы сегодня рано встали».

Он объяснил, что отвозил Роберта с собакой куда-то, где онивстречались с другими мальчиками, чтобы отправиться в поход, но я заметил, чтоон неотрывно смотрит на газету, которую я держал в руках. Что-то в выраженииего лица заставило меня тоже опустить голову, и тут я увидел это красноватоепятно. Я ничего не сказал Дженнингсу, вернулся домой, высушил газету, потом сМартой выпили кофе. Каждое утро мы с Мартой первым делом выпиваем по чашечкекофе и читаем газеты. Завтракаем обычно через час, а то и через два. Сидим водворе, наблюдаем за птицами, иногда выносим кофе на улицу…

– Итак, на газете оказалось кровавое пятно, – попыталсяпоторопить хозяев Дрейк.

– Совершенно верно, – кивнул Джонатан Гейлс. – Я принялсядумать, что могло так окрасить бумагу. Примерно в десять или одиннадцать часовмы с Мартой обратили внимание, что в доме Дженнингсов началась неожиданнаясуета: то и дело приезжали и уезжали какие-то люди. Ну и, конечно, меняинтересовало, чтó он пытался смыть с дорожки и газона. Понимаете, едваон увидел меня, он сразу отключил шланг. Вел себя словно ребенок, которогозастали за каким-то запрещенным ему занятием. Я снова вышел из дома, чтобывзглянуть на канаву. Рядом с тротуаром, как раз в том месте, где утром валяласьгазета, я увидел красное кровавое пятно. Я уверен, что это кровь. К тому жечуть дальше на тротуаре я заметил еще два маленьких пятнышка. У меня создалосьвпечатление, что кто-то, истекая кровью, вышел из дома, прошел по газону,вместо того чтобы идти по дорожке, на какое-то время остановился у канавы,например, чтобы открыть дверцу машины, затем сел в эту машину и уехал.Возможно, вы думаете, что я… слишком любопытен и сую нос не в свое дело, но,понимаете, меня очень беспокоит эта кровь. Я сказал Марте: «Предположим,мальчуган опять играл с пистолетом. Пусть обычно родители вынимают из негопатроны, когда дают его ребенку, но один раз они могли забыть сделать это иливынуть не все патроны. Один патрон остался в магазине, и мальчик кого-тозастрелил».